|
|
Статьи, Анализы, Обзоры
рассматривать вещи только исходя из общих догматических и этических истин. Не так легко, например, объяснить, в чём состоит внутренняя связь между десятью заповедями Моисея и догматическим учением о Боге в Ветхом Завете. Там эта связь заключена в признании монотеистической морали, а также в принятии божественных Заповедей как Божией воли, ибо они сохраняют в человеке верность завету с Богом. Но если проникнуть далее в самую сущность заповедей, которой является любовь к Богу и к ближнему, тогда связь догмата и нравственности раскроется полнее.
Догматическое учение о Церкви запечатлено обзорно в Символе Веры: «Верую... во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Итак, основными признаками Церкви являются единство, святость, кафоличность и апостольство.
Первые два признака, единство и святость, показывают, что Церковь объединяет и освящает людей. Они также свидетельствуют о том, что в Церкви единение людей осуществляется через их освящение, или же что освящение приводит их к единству . Показательны здесь прошения первосвященнической молитвы Христа: «И за них Аз свящу Себе, да и тии будут священи во истину. Не о сих же молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя» (Ин. 17, 19-20). Таким именно образом единство и святость людей показаны как нравственные требования, являющиеся следствием при вступлении в Церковь.
Люди призваны хранить единство Церкви, осуществляя на деле заповеди Божии и шествуя путём освящения. Нет единства без святости, нет святости без единства. Церковь единая, ибо она святая. Она святая, ибо единая и нераздельная. Грех разделяет. И разделение есть грех. Соблюдение заповедей Божиих освящает людей и соблюдает их в нераздельной Церкви.
Церковь объединяет людей на уровне, который превосходит общепринятую общественную жизнь. Она объединяет их на уровне присутствия Христа в Духе . Она восстанавливает первоначальное единство и святость людей. Так как это восстановление приносится как дар Божий, осуществляемый в теле Христовом (Церкви) по благодати Святого Духа, то оно даётся одновременно и как нравственное требование к человеку. Таинственное единение в Церкви осуществляется в одновременном призывании членов Церкви к нравственному единству. То есть бытийственность Церкви предполагает нравственную основу своих членов. И эта нравственность членов Церкви должна выражать её бытийственность.
Единство и святость являют себя нравственно благодаря любви и духовному совершенству. Но на уровне бытия, как и на уровне нравственности, эти две составляющих жизни христианина связаны органически друг с другом. Любовь членов Церкви возрастает вместе с их святостью, то есть их духовным совершенством. А духовное совершенство, освящение неосуществимо помимо общения в любви. Эти два принципа истинной жизни не реализуются по отдельности. Если кто и попытается применять их по отдельности, то они просто утратят свою суть. Ведь нельзя преуспеть в любви, не преуспев в святости, и наоборот. Об органическом единстве любви и святости ясным образом свидетельствует жизнь христиан первых веков.
Отделение любви от святости появляется позднее в жизни верных и становится общераспространённым в новое время европейской истории. Но тем самым разрушается истина церковной жизни и расшатывается основание христианской нравственности. Когда любовь отрешена от святости, она отвлечена от истины о Церкви, она чужда Церкви и переходит в область мирских вещей. В таком случае и единство Церкви, скорее, будет рассматриваться как человеческое дело, как то, чего можно достигнуть человеческими средствами. Но и святость, которая отрешена от любви, становится чужда сама себе и рассматривается как некое индивидуальное совершенствование. Но это совершенствование не освящает человека и не имеет никакого отношения к природе и существенным свойствам Церкви.
Любовь известна и вне стен Церкви, потому что она присуща от рождения каждому человеку. Но эта любовь движима расчётом взаимности. Это любовь к «любящим нас» .
Любовь к врагам, которую приносит Евангелие, кажется парадоксальной и безумной человеку, ибо она затрагивает его себялюбие, бережливое отношение к своему «я»
. И если разумному мирскому человеку любовь и себялюбие кажутся равно само собой разумеющимися вещами, естественными свойствами человека, то в Евангелии они противоположны и исключают друг друга.
Но и в повседневной жизни себялюбие оказывается противоположным любви, отрицанием любви, так как требует самосохранения и самоуверенности, которые ведут к ненависти и отвращению от противников и врагов. Так что способ, которым человек живёт в любви, сам по себе противоречив. И сам человек в своём обычном эмпирическом состоянии представляет собой противоречие .
Истинная и безпредельная любовь предполагает самоотречение. А самоотречение становится возможным благодаря вере человека, ставшего членом тела Христова – Церкви, в котором упраздняется смерть. Не сумев превозмочь страх смерти, человек не может освободиться от борьбы за самосохранение и самоутверждение. Он остаётся пленником закона греха, управляемый себялюбием и не может пережить и даже принять как умопостигаемую вещь эту безграничную любовь.
Если он ставит в центр самого себя, то он может любить, и даже чрезмерно, то, что ему нравится, но он может и возненавидеть то, что кажется ему мешающим его выгоде. Считая разумным только мирское правосудие, такой человек не может прощать врагов. Ставя на первый план свою индивидуальную свободу, он не может даже осознать, сколь существенное значение может приобрести участие других в его индивидуальном совершенствовании.
Живое ощущение единства и святости Церкви требует деятельного участия человека во вселенской любви, которая направляема духом самоотречения и жертвы. Любовь сия превосходит уровень естественной жизни и естественных предпочтений человека и достигается подражанием жизни Христовой, то есть освящением человека. Христианин как член Церкви не любит ближнего своего с тем, чтобы в центре был только он сам, но в духе самоотречения и жертвенности.
Нельзя стать святым, пытаясь усовершенствоваться как индивидуум, признающий только себя, но только если ты подвизаешься, чтобы идти вперёд вместе с другими. Подвиг же реально совершается не собственными силами человека, а по благодати Святого Духа, которая предлагается в Церкви как дар Христов
.
Ограничение живого опыта истины Церкви в социальной области только мирской любовью и единством означает не что иное, как искажение не только христианской этики, но и сущности Церкви. Это происходит потому, что в Церкви и нравственность нельзя мыслить помимо учения о Церкви , и учение о Церкви не может быть действительным вне нравственности. Если единство, которое несёт Церковь, остаётся в истории неосуществлённым, это происходит потому, что человек сопротивляется любви Божией и безразличен к соблюдению Божиих заповедей. Единство не может быть осуществлено в мире без усилий человека, ибо
|
Оставить комментарий к статье
|
|
