Церкви, то есть наше тело.
Святитель Иоанн Златоуст отмечает, что достаточно одного человека, ревностного к Богу, чтобы исправить целый город . А если сегодня города не исправляются, а нравственно распадаются, хотя в них много христиан, то это характеризует их деятельность. Если двенадцать человек, говорит опять же святитель Иоанн Златоуст, заквасили всю вселенную, подумай, сколь велика наша собственная злоба, если мы не можем исправить остальных людей, когда нас, христиан, столько, что мы могли бы стать закваской для десятков тысяч обществ .
На вопрос, что можно противопоставить нравственному хаосу нашей эпохи, ответ один: действительную человеческую личность. Личность, которая действует как закваска и заквашивает огромный объём теста. Невозможно, чтобы действительная личность не действовала как закваска в своей среде. Когда личность, как и тесто, которое она заквасила, дышит истиной и благородством, то она действует в мире как созидательная сила. Может ли мир измениться бесповоротно, и до какой степени, это другой вопрос.
Но не следует забывать, что все перемены в мире к лучшему не решаются большинством, но меньшинством. Если удаётся создать живое меньшинство подлинно христианское по духу, тогда в мире не может не состояться определённая перемена
. И это так и происходит, ибо дух христианства, а ещё точнее, дух православного христианства и Православной Церкви, предлагает человеку то, что он так старательно пытается найти и предлагает в полной и совершенной форме.
Что характеризует нашу эпоху? Беззаконное состояние мира, точнее, хаос и погоня за удовольствиями. Современный человек, особенно современный молодой человек, желает свободы, абсолютной свободы, поэтому ввергается в хаос и сумятицу. Он желает удовольствия, неограниченного удовольствия, поэтому разнузданно гонится за удовольствиями .
Но разве эти требования по своей природе ложны? Разве они никак не соотносятся со Христом и Церковью? Ответ на этот вопрос для конкретной исторической ситуации может быть таков, что эти люди не обращаются к христианству и не думают о Христе и о Церкви. Но мы, тем не менее, не можем отрицать, что эти запросы всегда выражают самого человека. Они укоренены в его природе. Ибо кто не желает свободы? Кто не вожделевает наслаждения и радости?
«К свободе призваны вы, братия» (Гал. 5, 13), – пишет апостол Павел. «Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос» (Гал. 5, 1). «А где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3, 17). Благодать является квинтэссенцией христианства. Она – синоним Евангелия, Рождественский анонс , весть о Воскресении Христа, плод Духа Святого. И радость есть сосредоточие христианства. Ибо она есть синоним Евангелия, благой и радостной вести, она есть возвещение Рождества, слово о Воскресшем Христе, плод Святого Духа (Гал. 5, 22).
В чём же различие? Почему мир говорит о наслаждении, а не о радости? Но мир под радостью понимает наслаждение. И христианская радость есть и именуется «наслаждение», духовное наслаждение. Настоящее различие состоит в том, что мир ищет радость в совершенно ином направлении, в тех вещах, которые порицаемы и будут изобличены в их лживости. Он ищет радость в области телесных чувств, которые подпали закону тления и смерти. То же самое происходит и со свободой. Поэтому
в падшем мире по его законам стремление к свободе приводит к хаосу, боли, разочарованию
.
Напротив, Христос приносит духовную свободу и духовную радость, то есть духовное наслаждение. Кто знает это наслаждение и радость, не только не будет соблазнён материальным наслаждением, увлечён телесными чувствами, но готов выдерживать труды и каждодневно прилагать жертвенные усилия, чтобы удержать и возделать свою духовную радость. Он трудится не для того, чтобы скорбеть, и приносит жертвы не для того, чтобы страдать. Он делает всё это, чтобы радоваться, и радуется всему этому, ибо это соединяет его с источником радости.
Когда спортсмен тренируется, он утомляется и мучается. Но это не только не огорчает его, но радует, ибо это всё ведёт его к цели, к атлетическому совершенству. Сами труды его претворяются в радость этим совершенством. Одновременно спортсмен становится образцом для подражания, который привлекает других. А если какой-то спортсмен приходит на тренировку не вдохновлённый своей целью, то он заслуживает только упрёков, он быстро разочаруется в спорте и будет отталкивать от себя окружающих. Ибо
кто может получить вдохновение от человека, находящегося в гордости и зависти?
То же самое происходит часто в христианской жизни. Особенно часто подобное имеет место с весьма благочестивыми людьми и с монахами. Как-то спросили преподобного Марка Пустынника, великого подвижника и ученика святого Иоанна Златоуста, как может тот, кто затворился в келье и каждодневно постится, воздерживается, нищенствует, ни с кем не видится, молится и переносит множество других подобных скорбей, радоваться ещё и тому, чтобы быть искушаемым неверием или иметь лукавые помыслы.
Преподобный Марк ответил: «Ты верно сказал, что творящие это испытывают множество скорбей. Ибо если бы мы совершали явные добродетели, которых мы добились без скорби, но с радостью, это не давало бы никакого наслаждения нашему уму» . И прибавляет: невозможно тому, кто несёт подвиг телесной борьбы, чтобы он не испытывал соответственно нападения лукавых помыслов, ибо тогда он в этой борьбе будет получать утешение и не разочаруется. Иначе говоря, эти помыслы возмещают недостаток радости тому человеку, который действует только умом.
Но в чём здесь может быть допущена ошибка? В том, если христианский подвиг совершается без христианского расположения духа, когда христианская нравственность образуется без Духа Христова, который есть Дух свободы и радости. Христианин, отвергая греховные услаждения, добровольно берёт на себя тяготу воздержания, но он не остаётся лишённым радости.
Напротив, он преуспевает во вкушении истинной радости, которая освобождена от всякой боли . А если этого ещё не произошло, то не достигнута полнота христианской жизни: в ней не действует Дух Христов. А когда действует Дух сей, когда люди вдохновляются присутствием Его, то они влияют на дела в мире и созидают или вновь обретают самим своим существованием законы и ценности, которые требуются для исправления общества. Но не может случиться противоположного. То есть существование законов и ценностей не может выработать христианский дух, тем более что речь должна в нашем разговоре идти о нетварном Духе Божием, Который соделывает всё.
|
