|
|
Статьи, Анализы, Обзоры
никогда не достигала уровня целесообразного или ценностного действия, по типологии Вебера. Она всегда была связана или с личной рассудительностью человека, или с общей традицией, выражая глубинный уровень существования человека в мире. Также и этика ответственности, которая не выражает полным образом личностное помышление , но стремится осуществить то, что достодолжно, связана с внутренним расположением человека. Действительное лишение этики связей с обычной действительностью и подчинение её логической целесообразности стало явлением, характерным для нашей эпохи. Это явление не только наблюдается широко в мире, но влияет весьма ощутимо на церковную область.
Речь идёт о нашей эпохе, которую часто называют эпохой постмодерна. Это название очень выразительно. Перемены, которые замечаются вокруг, столь стремительны, что нашу эпоху можно противопоставлять предыдущей эпохе модерна, несмотря на сходство ряда признаков. Человек остолбенел перед бурным развитием и действительно уже не в силах поспевать за ним. Прежде чем осознать и исследовать какую-то проблему и заняться ей, он должен изобрести и ввести новые средства измерения. Ибо любое настоящее положение дел находится в постоянном вихре изменений. Соответственно, и всякий анализ положения дел утрачивает действительное своё значение .
Особенно в последнее десятилетие двадцатого века на политическом, нравственном, социальном, технологическом и экологическом уровнях произошли столь значительные перемены, что уже спорным является само единство эпохи постмодерна. Если предыдущие несколько десятилетий – это была эпоха постмодерна, то эпоха, которая началась в последнее десятилетие ХХ века, в конце второго тысячелетия, может быть названа эпохой метапостмодерна. И если характерным для эпохи постмодерна было дробление социальной жизни и частичное смешение областей её осуществления, слияние прежде отличного, то характерным для новой эпохи последнего десятилетия является принятие этого положения как естественного. Конечно, человек, живущий в эту эпоху, чувствует себя потерянным и ищет твёрдое основание. Но пока оно не обозначается в общем вихре.
Эпоха постмодерна была связана с двумя главенствующими политэкономическими системами: капиталистической и социалистической. Эти системы обеспечивали, каждая своим способом, пути экономического развития.
После распада социалистической системы мы видим дальнейшее развитие капитализма и интеграцию в него основного измерения социализма, а именно, интернационализма. Он стал обозначаться там, откуда был прежде изгнан. Эта интеграция интернационализма в капитализм вывела на первый план глобализацию из ещё недавно обычного постмодерна, так что глобализация вместе с предшествующим постмодерном может быть названа вторым модерном . Но что не изменилось по сути, так это никогда не ставившаяся под сомнение идеология экономического развития.
Эта идеология, которая во второй половине ХХ века утвердилась как господствующая и на Западе, и на Востоке, имела катастрофические последствия для человека и для мира. Развитие, отождествлённое с экономическим развитием, перешло постепенно во всемирное развитие, в которое поверил человек и сделал его целью жизни. Эта вера в одномерное развитие, которая в значительной степени заменила религиозную веру и способствовала ложному ощущению, будто все проблемы будут решены научно-техническим прогрессом, выработала, соответственно, одномерную этику развития. Эта этика стала господствовать, потому что дала мессианские обещания, и действует как противоэтика относительно местных этик народов, поверивших теперь в прогресс.
Эта этика одномерного развития, свободная от всякого религиозного, эмоционального, традиционного и даже ценностного основания, связывает людей в плане целесообразной экономической деятельности. Это самый низкий возможный уровень, на котором могут встретиться люди, оставаясь отделёнными один от другого. Эта этика пренебрегает всеми глубинными слоями сознания человека и не интересуется личными чувствами, разумным сознанием и культурной организацией и всё переводит в плоскость выгоды, которая становится целью, которой служит экономика.
В пределах такой этики ясно, что радость о выгоде может стать радостью ни о чём. Это, соответственно, принуждает человека только к экономическим отношениям, а нравственные и духовные запросы сводит к минимуму. Значимо только то, что относится к экономике и что можно пересчитать по деньгам. Даже естественные блага должны быть превращены в исчисляемые экономические ценности. Но парадоксальным образом эта же экономическая этика ставится на службу защиты окружающей среды.
Идеал развития, который принял мифические масштабы, ложен со многих сторон. Это не означает, что нужно подвергать сомнению многие впечатляющие достижения удобной и свободной жизни современного человека. Но эти преимущества имеют и весьма серьёзные побочные последствия, которые могут оказаться катастрофическими. Когда человек думает исключительно о комфорте, отдыхе, радостях жизни, что может с лёгкостью его испортить и развратить нравственно и духовно, он забывает о достоинстве труда, терпения и жертвы, которые составляют предварительное условие его нравственного и духовного совершенствования.
Но независимо от этих побочных последствий одномерное экономическое развитие не служит всем людям. Многие народы, особенно в так называемом третьем мире, находятся сегодня на очень низком жизненном уровне как раз по причине этого развития. М. Модинос замечает, что общества третьего мира стали «развивающимися», то есть находящимися на очень низкой стадии развития, тогда, когда они стали «развиваться», то есть отказались от своей относительной стабильности. Это происходит не только потому, что эти общества не могут приобретать те блага, которые имеют и получают другие, но и потому, что они лишились основных средств поддержания традиционной стабильности, которые остались в прошлом и исчезли в погоне за призраком развития.
По логике развития вся человеческая активность переходит в экономическую активность. Так же как и этика развития признаёт только экономические ценности. Это означает, что даже само собой разумеющиеся личные заботы и служения, такие как хлопоты родителей о детях и детей о родителях, дружеская взаимопомощь и проч., приобретают значение и ценность только тогда, когда превращаются в денежный эквивалент, в зависимости от доходности капитала. Когда всё превращено в ценность денег, то человеческая жизнь мельчает, ибо создаётся впечатление, что жизненный уровень улучшается даже там, где на самом деле правит нищета.
Например, если раньше любая семья могла обеспечить своё существование без какого-либо значительного большого дохода на каждого её члена, то сегодня она может испытывать голод, имея доход бóльший среднего. Подсчёт дохода на душу населения, основанный на совокупном производстве какой-то части общества, не может дать ясного представления о членах общества. Ведь если где-то есть
|
Оставить комментарий к статье
|
|
