|
|
Статьи, Анализы, Обзоры
инфраструктуры, созданные по технологиям 60-х 70-х годов, которые сейчас подходят к концу своего жизненного цикла.
Советские, и более древние традиции покорности и напряженной работы не заменяются демократическими ценностями и предпринимательскими усилиями. Они заменяются цинизмом, пассивностью и коррупцией
. Путин может воспользоваться этим ностальгическим стремлением к порядку и верой в доброго царя. Но эта фальсификация обрекает его правление на неизбежное горькое разочарование. Чечня, как дополнительный разлагающий элемент, постепенно распространяет разрушительную культуру насилия, а больное общество становится подверженным цепи конфликтов.
Еще одним ключевым параметром продолжающийся трансформации, которая содержит в себе зерна возможного конфликта, является регионализм
. Эта тенденция развивалась сильно, хотя и неравномерно, в течение 90-х годов. Поэтому Путин начал свое президентское правление с серии мер, направленных на восстановление целостности центрального контроля. Возможно, ему внешне это и удалось, но структурно основные факторы, которые вызывают рост регионализма, остаются неизменными. Региональные элиты продолжают полагаться на уже укрепившиеся политические структуры и создавать свои собственные экономические опоры власти. Существует также совершенно очевидный рост региональных идентичностей, вызванных фрагментацией экономического пространства и низкой географической мобильностью. Соответствующие элиты с удовольствием культивируют этот процесс.
Заметной чертой этой мозаичной картины является усиливающее отчуждение провинций от Москвы, как в федеральном центре, так и в вызывающе богатых регионах
. Возможно, что план Путина о создании 7 федеральных округов не окажется таким эффективным в ограничении республиканских псевдонезависимостей. В некоторых случаях, прежде всего на Северном Кавказе, это может создать политические структуры для еще более масштабного регионального сепаратизма.
Нынешнее развитие событий, которое в очень высокой степени, возможно, определит характер и интенсивность будущих конфликтов, вовлекает вооруженные силы и другие силовые структуры.
В то время как для армии основной тенденцией в течение 1990-х годов была деградация, остальные элементы вооруженных бюрократий, начиная от министерства внутренних дел и заканчивая налоговой полицией, укреплялись и диверсифицировались
. Вторая Чеченская война, которая в столь высокой степени способствовала тому, что Путин катапультировался на вершину власти, показала, вне всякого сомнения, острую необходимость реформ в вооруженных силах. Но она также и сильно затруднила этот процесс. Даже назначив своего самого надежного сторонника, Сергея Иванова, на пост министра обороны, Путин не смог гарантировать успешное продвижение реформ, которые по-прежнему плохо финансируются и которые по-прежнему подвергаются негативному воздействию войны. Одновременно, экономические реалии диктуют дальнейшее численное снижение вооруженных сил. Они могут пройти через несколько стадий сокращения и расширения в течение последующих 10-15 лет, колеблясь где-то на уровне вокруг 1 миллиона человек, поскольку локальные войны по-прежнему требуют большого количества личного состава.
Между тем, модернизация становится самой проблематичной частью нынешней и любой возможной реформы вооруженных сил. Несколько критических элементов военной инфраструктуры вполне возможно будут деградировать за пределы уровня приемлемого риска. Для соседей России этот уровень может оказаться значительно ниже, чем для правительства Москвы. В то время как система контроля за стратегическими ракетными войсками, возможно, будет сохраняться в работоспособном состоянии за счет целенаправленных капиталовложений, некоторые другие элементы стратегического сдерживания, например системы раннего предупреждения, будут в основном разрушаться.
Такие виды вооруженных сил, сильно зависящие от инфраструктуры, как
авиация дальнего действия и океанский флот, могут потерять большую часть своей боеспособности и сохранить только символическую роль, как часть ядерной триады
. В то же время большая часть армейского вооружения, такая как артиллерия и бронетехника, могут оказаться в достаточно хорошем состоянии. В целом военная инфраструктура будет вызывать серьезные риски технологических инцидентов, даже катастрофы, которые могут вызвать серьезные политические конфликты. Даже при самых лучших намерениях перевода вооруженных сил на профессиональную основу, а также некоторых других силовых структур, они, скорее всего, будут продолжать оставаться зависимыми от призыва, и это будет иметь серьезные общественные последствия. Одним из них является то, что значительная пропорция молодых мужчин и мужчин средних лет будут иметь базовую военную подготовку. Примерно 2.500.000 ветеранов, включая значительное большинство армейских офицеров, будут иметь опыт непосредственного участия в боевых действиях. Еще одним последствием будет то, что вооруженные силы не смогут улучшить своего внутреннего единства и будут подвержены опасности спонтанной утраты контроля.
Еще одной чертой является то, что система призыва, организуемая на местах, будет укреплять тенденцию криминализации армии
. Эта тенденция вполне нормально укладывается в общую картину России и регионов, характеризующуюся фрагментацией экономического состава, ухудшением транспортной структуры и консолидацией децентрализованных политических структур.
Ключевым фактором здесь будет интерес региональных элит в "одомашнивании" и даже "приватизации" военных частей, расположенных в соответствующих районах
. Для военных опора на местные источники снабжения может стать одной из возможных стратегий выживания, которая также предоставляет им возможность приобрести образ полезного инструмента в региональной политике. С этой точки зрения стратегический план Путина интегрировать системы контроля в 7 федеральных округах не выглядит многообещающим, даже оставляя в стороне возможности совместимости между различными военными округами. Чисто административная подчиненность не может компенсировать ведомственную идентичность, которая естественно появляется в отношении специальных подразделений МВД (например, ОМОНа или СОБРа) и в тех случаях, когда государственная граница является объектом транс региональных пересечений (погранвойска).
В целом,
наиболее серьезные риски внутреннего конфликта в России будут проявляться не от глубоких идеологических расколов как, например, красные против белых, а от насильственных столкновений за власть в центре
. Путин, скорее всего, сможет дирижировать мягким переходом власти, используя совершенные политические технологии. Конфликты будут проистекать, скорее всего, от нестабильности в отдаленных
|
Оставить комментарий к статье
|
|
